Языки

ЛГБТ-сообщество российской Арктики: - «Опасность везде и всегда»

Виолетта, Светлана, Сергей и Алексей живут в Мурманске, не скрывая своей гомосексуальности. Они являются членами Дома Равенства.

Члены ЛГБТ сообщества в Мурманске рассказывают о том, что такое жить в стране, где правительство объявило их врагом государства. Есть организация, которая протягивает руку помощи молодежи и взрослым, чтобы те могли жить не скрываясь, несмотря на предрассудки в отношении гомосексуальности. Но некоторые считают, что единственный способ обрести свободу – бежать из России.

Location

Однажды в Мурманске, портовом городе в российской Арктике, молодой человек сел в автобус. За ним в автобус забралось несколько знакомых ему человек. «Потом они начал кричать: “Дамы и господа, вы знаете, что едете в автобусе с … с …»».

Моя переводчица Мария сбивается. «У нас в русском есть … интересное слово для она обозначения гомосексуалиста», - объясняет она, пытаясь подобрать эквивалент на английском.

«Педик», - говорит женщина в черной клетчатой рубашке с кулоном инь-янь на цепочке.   

«Педик», - повторяет с гримасой другая женщина во всем сером.

Но этот еще мягкий вариант перевода.

«Педераст» является одним из наиболее оскорбительных слов в русском языке, используемых по отношению к представителям ЛГБТ сообщества.

Если докопаться до его корней, то точный перевод на английский будет «насильник детей».

Дом равенства
Мы сидим вчетвером в помещении, спрятанном на окраине Мурманска, подальше от гомофобии и предрассудков, которых в России не избежать, если не скрывать свою гомосексуальность. 

В Доме равенства права ЛГБТ считаются равными российским правам.

Это, возможно, единственное безопасное место в городе, куда любой сторонник ЛГБТ может прийти за психологической помощью, юридической консультацией или просто поиграть в настольный теннис с друзьями. Оно называется Дом Равенства.
Одного из сидящих в комнате, раскрашенной в яркие лиловые, зеленые и желтые тона, зовут Сергей Алексеенко. Он руководит некоммерческой организацией, управляющей домом. 

Сергей создал организацию для ЛГБТ в 2009 году и назвал ее «Максимум», «потому что все, что я делаю, делаю по максимуму».

В те времена ЛГБТ организациям в России было полегче. Сейчас же его выживание постоянно под угрозой, учитывая сокращение финансирования, информационные запреты и вандалов, оставляющих экскременты на пороге и ломающих входные двери Дома. 

В России однополые браки и отношения перестали быть преступлением в 1993 году, а с 1997 года россиянам, сменившим пол, разрешено менять пол в официальных документах. Гомосексуализм также исключили из списка психических заболеваний.

В 2000 году, когда ЛГБТ сообщество стало более видимым и слышимым, государство снова начало закручивать гайки, и этот год стал поворотным моментом в отношении к ЛГБТ в России. Гей-парады были отменены, у ЛГБТ сообщества отобрали права, а некоторые иностранные эксперты заявили, что только что избранный президентом Владимир Путин пытается привлечь голоса религиозно настроенных избирателей за счет резкого разворота политики в обратную сторону.

В 2006 году регионы стали принимать законы, направленные на запрет «пропаганды гомосексуализма». Но принятый накануне Олимпийских игр в Сочи федеральный закон против ЛГБТ-пропаганды привлек внимание всего мира, а не только узкого ЛГБТ сообщества.

«Сочи в общем-то помог, - говорит Светлана, тридцатидвухлетняя женщина в черной клетчатой рубашке – менеджер и администратор Дома равенства. – Политика – политика гомофобии – привела к тому, что ЛГБТ сообщество слало сильнее».

Вместо успеха в подавлении так называемых «врагов государства», тихий шепот ЛГБТ групп и  организаций по всей России превратился в гул непокорных голосов.   

«Существует так много организаций в 25 регионах, которые стали больше и сильнее из-за этого, - говорит Сергей с насмешливой улыбкой. – Они получили совершенно обратный результат».

Но сейчас задача заключается в том, чтобы донести информацию о существовании сообщества до людей, в особенности молодежи, которые, столкнувшись с неодобрением и унижением, попадают в изоляцию и страдают от наркотиков, алкоголя и психологических кризисов. Сергей объясняет, что в большом городе, например Москве или Санкт-Петербурге, где можно затеряться в толпе, гомосексуалистом быть проще. В небольшом городе, таком как Мурманск, где все друг друга знают, преследования не избежать.

Во время обсуждения этих вопросов и срочной необходимости организации психиатрической поддержки для ЛГБТ молодежи раздается стук в дверь, и всех охватывает напряжение. Светлана подходит к коридору. «Алексей?» – спрашивает она. «Да», - отвечает бесплотный голос. Засов отодвигается, тяжелая дверь со скрипом открывается, и в комнату заходит юноша. 

«Эти ощущения»
18 лет Алексей думал, что был у себя в городе единственным представителем мужского пола, у которого были «эти ощущения». Он вырос в городе с 50-тысячным населением на севере России и был во многом отрезан от поддержки для представителей ЛГБТ сообщества. Он страдал от одиночества и растерянности, ведь он не мог ни к кому обратиться по поводу того, что с ним происходило. 

TВ доме равенства повсюду кубки за победы в настольном теннисе и других спортивных соревнованиях, а радужный и российский флаги висят рядом.

И тогда он нашел в интернете «Максимум». Испытав шок от того, что такое место вообще существует, он сначала встретился с одним из его членов, а затем и сам появился на пороге. «Первое, что я хотел узнать, что я не один», - говорит он.

Алексею 19 лет, у него копна русых волос, а на шее висят большие наушники. Сергей все еще называет его «тихим», который не без гордости говорит о том, что Алексей также является одним из наиболее активных волонтеров – он участвует в организации конференций и акций и распространяет информацию среди тех, кто ищет поддержки.

«Все также как в любом другом сообществе, - говорит Алексей. – Самая большая проблема в реакции других сообществ».

С тех пор как Алексей перестал скрывать свою сексуальную ориентацию, он получал угрозы, ругань на улице и терял друзей. Его родители до сих пор надеются, что это подростковое и скоро пройдет.

Именно на Алексея кричали в автобусе в Мурманске. Публичное унижение является излюбленным приемом настроенных против ЛГБТ националистов. Оно может происходить везде – от автобусов и улиц до Интернета.

Они даже появляются в СМИ в форме подстрекательских речей, получившие широкое распространение. Автором самой недавней тирады, направленной против гомосексуализма, стал депутат из Санкт-Петербурга Виталий Милонов, который высказался против главы Apple Тима Кука, после того как тот рассказал о своей сексуальной ориентации. Оскорбления в адрес Кука включали обвинения в том, что у него есть заболевания («Что он может нам привезти? Вирус Эбола, СПИД, гонорею».) и что он неразборчив в своих половых связях. Милонов также назвал Кука «педерастом». В конце речи он высказал предложение «запретить ему въезд навсегда».

Несмотря на препятствия как со стороны государства, так и людей, у Алексея есть и друзья, чья поддержка в первую очередь помогла ему публично признаться в своей ориентации. Он смог завести новых друзей и нашел среду, где он чувствует себя в безопасности и может быть самим собой.  

“Сейчас я живу открыто”, - говорит Алексей. 

“Как эмигрировать?”
Из всех присутствующих женщина в сером говорит меньше всего, но она находится в постоянном движении. 

Виолетта пышет энергией, чем бы она не занималась, и когда наливает кофе, и когда гримасничает, слушая рассказ ее коллеги о преследованиях и триумфе.

Протестующие высказывают свое недовольство запретом гей-парада в Москве в 2011 году.

На вопрос о ее роли в организации она лаконично отвечает: “Я активист”

Наверное, никакие другое слово не наводит столько ужаса на российских политиков. Власти не очень хорошо принимают граждан, работающих над тем, чтобы изменить текущую ситуацию, именно поэтому такие организации как “Максимум” воспринимается как прямая угроза стабильности России.

В своем стремлении избавиться от ЛГБТ активистов российские шпионское агентство ФСБ направляло своих агентов на организованные “Максимумом” конференции для выявления участников, депортировало иностранцев, связанных с деятельностью ЛГБТ сообщества. Также часто сообщалось об угрозах смерти.  

Но участники группы продолжают встречаться, проводить турниры по настольному теннису и поддерживать друг друга. Хотя Сергей говорит, что им пришлось сменить профиль деятельности и перейти от просто распространения информации к защите членов ЛГБТ сообщества. Чем до большего числа людей они смогут достучаться и объединить в свои ряды, тем безопасней будет им всем.   

Как и Алексей, Виолетта выросла в небольшом военном городке, думая, что она единственная лесбиянка. Изоляция привела к ощущению безнадежности, но в конце концов она уехала.

«Я поняла, что не одна, и что я полна энтузиазма и хочу помогать», - говорит она.

Сейчас Виолетта, которой уже почти 25 лет, живет с своим партнёром в Мурманске. В работе для нее постоянным вдохновением служит ее собственный малыш.

“Я не хочу, чтобы мой сын слышал эти слова, что я не человек, что у меня нет будущего», - говорит она, совершенно не оправдываясь за воспитание ребенка в официально осуждаемых отношениях.

Виолетта, психолог по образованию, в «Максимуме» стала заниматься юридическими вопросами ЛГБТ сообщества.

Она выступала в суде против ксенофобских высказываний и защищала представителей ЛГБТ сообщества, когда у них возникали проблемы на работе или в жизни. Публичное признание своей гомосексуальности может означать потерю работы, а проживание с партнером может привести к выселению для представителя ЛГБТ сообщества. Виолетта также патрулирует Интернет, где борется с ханжеством и гомофобией. Но ее успехи не всегда связаны с работой в суде. Один из наиболее частых вопросов, которые ей задают в Доме, – «как эмигрировать?».

«Я начал думать, что оставаться в этом городе небезопасно».
По оценкам Сергея, в год  Мурманске происходит около 100 нападений на членов ЛГБТ сообщества со стороны радикально настроенных националистов. Если еще учесть драки, происходящие за пределами клубов, когда по дороге домой на представителей ЛГБТ сообщества в переулке нападают из засады националисты, это число может возрасти до 700, говорит он.

Как и во многих других городах до 5 процентов населения Мурманска могут составлять представители сексуальных меньшинств. Алексей, Виолетта, Светлана и Сергей согласны с тем, что, наверное, менее одного процента публично признается в своей сексуальной ориентации. 

«Мы живем в обществе, которое не хочет защищать своих людей», - говорит Сергей. Он говорит, что если он сегодня будет выступать, то завтра его могут арестовать либо за пропаганду ЛГБТ или вообще ни за что.

«Завтра я могу обнаружить в своей машине подкинутые наркотики, и полиция меня арестует, - говорит он. – Сложно заботиться о безопасности. Опасность везде и всегда».

Учитывая постоянную угрозу оскорбления, телесных повреждений, ареста или еще чего хуже, понятно, почему часть россиян никогда не признаются в своей сексуальной ориентации, а если и признаются, то почему после этого они бегут из страны. 

Александр и его муж Иван на своей свадьбе в октябре 2013 года.

«Я гражданин России, мне 29 лет, и я гей», - говорит Александр Берган по телефону сквозь небольшие помехи на линии.

«Я живу в США со своим супругом … мы поженились в прошлом году. Мы вместе уже семь лет».

В Нью-Йорке, где сейчас Александр, чуть больше 10 утра, и он находится бесконечно далеко от России и Мурманска, где он жил до 2013 года.

«Не знаю почему, но я хотел рассказать людям, что я гей, и что это нормально, - говорит Александр о своем признании в Твиттере. – Я хотел показать остальным, что люди по-прежнему будут меня любить».

В то время он был популярным фотографом и верил, что на пике карьеры люди примут его, и что его ориентация будет неважна. То, что произошло на деле, повергло Александра в шок.

Началось с того, что от него стали отказываться друзья, а в Интернете стали приходить письма с угрозами и оскорблениями. Комментарии по поводу Александра на сайте Блогер51 дают представление о злобной реакции, вызванной его признанием.

«ты не такой же человек, ты пи….рас. Ты не способен, дать счастья женщине, воспитать ребенка, защитить Родину. Ты урод, развращающий молодых людей, находя себе новых партнеров и уводя их от активной нормальной жизни!» - пишет анонимный пользователь. 

«Ты – урод!» - кратко заявляет другой.

Затем через несколько недель после признания на Александра напали двое буквально рядом с домом, где он жил со своим молодым человеком. Ему задали два вопроса – «Как тебя зовут» и «Ты гей?»

«Он ударил меня в живот и толкнул на землю», - рассказывает Александр, вспоминая нападение, которое прекратилось только тогда, когда мужчины увидели, что в их направлении кто-то идет. – Я начал думать, что оставаться в этом городе небезопасно».

Опасаясь, что ему сломали руку, Александр поехал в больницу и рассказал врачу, что на него напали. Его отправили домой, но врач вызвал полицию, представитель которой появился на пороге у Александра, чтобы узнать, что произошло.

«Я обо все ему рассказал, включая то, что я гей. – вспоминает Александр. – Полицейский… он посмотрел на меня так, как будто я болен или что-то в этом роде».

В полиции Александру сказали, что он сам виноват. Насколько он знает, расследования не проводилось.

Опасаясь ухудшающейся ситуации с правами ЛГБТ сообщества в России и наталкиваясь в Интернете сайты, на которых давались советы как находить и притеснять геев, Александр и его молодой человек Иван решили уехать. Александр продал машину, Иван продал квартиру, и после поездки в Санкт-Петербург за визами они вдвоем уехали в США. 

«Мне было страшно, потому что в Мурманске все знали, что я гей, - говорит Александр. – Я решил переехать куда угодно, лишь бы подальше от Мурманска».

Соединенные Штаты были «невозможной страной», где Александр и Иван мечтали когда-нибудь жить. Одним из самых лучших способов получить политическое убежище – доказать факты преследования у себя в стране. 

Александр и Иван сейчас открыто живут однополой семьей в Нью-Йорке. Они хотят стать гражданами США.

В октябре прошлого года Александр и Иван поженились, а в феврале подали документы на предоставление убежища. 

“Это фантастика – это мечта. Везде можно быть собой: в метро, на работе, дома, в баре», - говорит Александр, не делая никаких попыток сдержать свою эйфорию.

Александр работает графическим дизайнером и живет в русской части города. Он по-прежнему впитывает это новое ощущение «быть кем хочешь» в Нью-Йорке. Конечно же, он следит за ситуацией в России, но, как правило, это доставляет ему мало радости.

«Ситуация с правами геев в России ухудшается. Не знаю, что происходит, или почему они считают геев врагами», - говорит он.
«Геям … я бы рекомендовал уезжать из России как можно быстрее». 

“Будь собой и ничего не бойся» 
Сегодня представители сексуальных меньшинств в Мурманске если попадают в больницу, они не говорят врачу о свой ориентации, потому что боятся отказа в лечении. 

Сегодня представители сексуальных меньшинств в Мурманске если подвергаются нападению, не говорят полиции, что это из-за их сексуальной ориентации.

В России до сих пор невероятно сложно найти точную статистику или официальные данные об ЛГБТ сообществе. Само же сообщество по большей части пользуется отрывочной информацией. Член организации узнает от друзей, что человека не скрывающего свою гомосексуальность, избили в какой-то части города, он передает информацию другим, и людей предупреждают избегать этого района. Те кто еще не стал частью сети, живут почти в полной изоляции.

«Максимум» пытается установить партнерские связи с международными организациями, чтобы получить информацию и ресурсы. Муниципальные власти прекратили их финансировать, по словам Сергея, ссылаясь на «небольшое число людей, пользующихся услугой». 

Но мурманскому ЛГБТ сообществу повезло, благодаря «выгодному соседству с Норвегией, Швецией и другими странами Скандинавии» объясняет Сергей.

В 2015 году «Максимум» при финансовой поддержке норвежских ЛГБТ организаций начнет реализовывать программы по трем основным направлениям: здоровье, юридическая помощь и психологическая поддержка.

Если удастся найти еще спонсоров, в «Максимуме» задумываются над покупкой камер видеонаблюдения для Дома Равенства.

Наиболее актуальна потребность в психиатрах и врачах, получивших специальную подготовку для оказания помощи испытывающим затруднения молодым представителям ЛГБТ, которые выросли в десятилетие, когда «гомосексуальные связи считаются животными связями, - говорит Сергей. – Они одиноки».

Лишь у немногих гомосексуальных подростков дома есть кто-то, кто мог бы помочь им понять свои чувства и справиться с ними. Их учителям запрещено обсуждать проблемы ЛГБТ, школьным медсестрам запрещено посещать конференции, посвященные вопросам здоровья членов ЛГБТ сообщества, а родители, воспитанные в другое время, находятся под обстрелом анти-гей информации со стороны государства.

Собравшиеся в Доме говорят о легализации однополых браков в России. «Ты имеешь ввиду в Копенгагене», - шутит Сергей. «Нет, я хочу, чтобы это было в России», - настаивает Светлана. 

«Сложно мечтать, потому что я знаю, что в моей жизни … будет недостаточно добиться этого», - говорит Сергей, одевая куртку. Но он планирует оставить простое наследство следующему поколению ЛГБТ в России, которое может столкнуться с ухудшением или улучшением ситуации.

«Я бы сказал им быть самими собой и ничего не бояться».

Особая благодарность Виталию, Марии и Трюде за аккуратность и терпение при переводе. В целях безопасности некоторые интервьюируемые и переводчики обозначены только именами.