Языки

«При 7000 микрограммах SO₂ на кубометр дышать невозможно»

Nikel, Russia is home of a nickel smelting plant.
Плавильный цех Кольской ГМК в Никеле в нескольких километрах от норвежской границы

Чтобы прекратить загрязнение окружающей среды в Никеле, «Норильскому никелю» нужно модернизировать производство.

Location

В прошлый вторник в Министерстве природных ресурсов и экологии России обсудили с представителями «Норильского никеля» планируемый вывод устаревших и изношенных мощностей в Никеле, а также реорганизацию металлургического производства в Мончегорске, которое ждёт модернизация, сообщается в официальном пресс-релизе. Обе промплощадки принадлежат входящей в «Норильский никель» Кольской ГМК. 

Программа предполагает модернизацию всех перерабатывающих переделов и консолидацию плавильных и рафинировочных мощностей на более современных площадках. Общие капитальные вложения в программу составят свыше 50 млрд. рублей. Реализация программы позволит уже в 2016-2017 гг. выполнить технологическое перевооружение и расширение рафинировочного производства в Мончегорске.

Решение было принято в ходе межведомственных консультаций. Ход модернизации металлургического производства на Кольском полуострове будет сопровождать специальная российско-норвежская рабочая группа. Стороны также приняли решение о проведении в сентябре 2014 г. в Москве технического семинара с целью определения дальнейших шагов по модернизации предприятий ОАО «Кольская ГМК».

Возможно, открывается та самая возможность создать рабочую группу по политическим инициативам и решениям, о которой говорили в 2013 году депутаты муниципального совета Киркенеса,  не поддержав намерения мэра Сесилии Хансен подать в суд на «Норильский никель». Норвежцы пытаются наладить работу с Россией на протяжении всей истории массированного загрязнения окружающей среды металлургическим комбинатом в Никеле, но в отсутствие реальных действий утратить надежду очень легко.

Dead forest. Killed by the pollution from Norilsk-Nickel’s plant.

Но поступившая на этой неделе информация из Минприроды впервые позволяет говорить о попытке российской стороны добиться от компании исправления ситуации с загрязнением окружающей среды никелевым производством.

Хотя объёмы загрязнения в приграничном регионе в районе Киркенеса и снизились с 1990-х, актуальности вопрос не утратил, при этом по результатам мониторинга за последние десять лет можно говорить об увеличении уровня загрязнения на норвежской стороне. В 2004 году в рамках трёх программ мониторинга – воздушного и водного бассейнов, растительного покрова (мхов) –  был зарегистрирован резкий прирост выброса тяжёлых металлов, но его причины остаются невыясненными, поскольку информация о работе компании считается коммерческой тайной, рассказал BarentsObserver’у исследователь Туре Флатсландсму Берген.

История трансграничного загрязнения
В опубликованном в понедельник на прошлой неделе докладе министерства природных ресурсов и экологии Мурманской области докладе приводятся данные об уровне загрязнения в Никеле; в частности, говорится, что в 2013 году отмечалось девять случаев высокого загрязнения атмосферы посёлка диоксидом серы – разовая концентрация диоксида серы превышала максимальную разовую концентрацию в десять раз. В 2007 году, по информации NRK, замеры в летний период – когда сезонное изменение преобладающего направления ветров существенно ухудшает положение для жителей Никеля – показывали 20-кратное превышение нормального уровня диоксида серы в атмосфере.  

«У нас это называют русским зноем, – рассказывает мэр Киркенеса Сесилия Хансен. – Когда летом температура поднимается до 25-30 градусов, надвигаются убийственные облака».

The nickel smelting plant in Nikel, Russia.

28 мая этого года на участке норвежского Института исследований атмосферного воздуха (NILU) в Сванвике в нескольких километрах от Никеля Берген зафиксировал наивысший уровень загрязнения атмосферы на норвежской стороне границы за период с 2002 года, когда он приступил к этим наблюдениям. На исследовательской станции в Сванвике концентрация диоксида серы замеряется каждые десять минут, и в тот день местные жители, по словам Бергена,  говорили, что явно чувствуют загрязнённость воздуха.

«У нас в Сванвике было до 2000 микрограмм диоксида серы на кубический метр, – рассказал Берген. – Это высокий уровень. Но есть ещё пункт контроля чистоты атмосферы в Никеле, и там фиксируют уровень 6000–7000 микрограмм – это запредельно много. Людям нужно сидеть дома. При 7000 микрограммах дышать невозможно».   

С 1980-х, когда выбросы диоксида серы в Никеле составляли 400.000 тонн в год, они сократились до 100.000 тонн в год, но это всё равно примерно в пять раз больше, чем выбрасывается во всей Норвегии.

«Некоторые говорят, что завод в российском Никеле это самая большая экологическая проблема в Норвегии, и они во многом правы», – говорит Берген.

Учёные, ведущие сотрудничество через границы, на протяжении десятилетий пытаются дать оценку влияния загрязнения окружающей среды на здоровье людей. Изучается, в частности, как отражается на детях подверженность их матерей неблагоприятным экологическим условиям. Изучением безопасности употребления в пищу местных ягод и рыбы занимается в настоящее время проект программы «Коларктик». Целые диссертации были посвящены вопросам оценки влияния исходящего из Никеля загрязнения, в том числе загрязнения тяжёлыми металлами, оседающими в почве и попадающими в пищевую цепочку, поступления загрязняющих веществ с атмосферными осадками в водоёмы, а также загрязнения атмосферы диоксидом серы, имеющего влияние на глобальное изменение климата.

Никель неизменно стоит на повестке ежегодных встреч на уровне правительств Норвегии и России, но переговоры так и остаются переговорами – без практических действий. Пока в верхах ведут беседы, целые поколения успевают вырасти и состариться под трубами никельского комбината. 

Но от расширения переговорного процесса тоже есть какая-то польза. В 2009 году на совещании в Киркенесе норвежский премьер-министр Йенс Столтенгберг встретился с местным руководством и представителями «Норильского никеля», но тогда, по словам Сесилии Хансен, разговор вышел весьма прохладным. В 2011 году руководство «Норильского никеля» из соседнего с Никелем Заполярного согласилось встретиться с представителями норвежской экологической организации «Беллона», представителями губернаторского офиса Финмарка и учёными из NILU. Как отметили тогда представители «Беллоны» в интервью NRK, впервые в российской истории крупный частный бизнес дал аудиенцию гражданскому обществу. Был сделан шаг в верном направлении.    

История вопроса показывает, что когда речь заходит о природоохранных мерах у этой частой компании, проблема заключается отнюдь не в деньгах. На протяжении 20 лет правительство Норвегии постоянно предлагало средства на модернизацию производства в Никеле, и с таким же постоянством российская сторона ничего не предпринимала. На сегодня средства уже отозваны. В 1990 году Норвегия выделила 300 миллионов крон, но модернизации не последовало. В 2001 году Норвегия и Россия договорились, что Норвегия предоставит 20,6 миллионов в виде грантов в помощь модернизации, но и это предложение осталось без внимания. 

В 2008 директор Кольской ГМК «Норильского никеля» заявил, что его компания не нуждается в средствах и что металлургическое производство планируется перенести в Мончегорск, о чём писал тогда BarentsObserver. Если посмотреть на цифры, он был прав: за первые шесть месяцев 2006 года компания увеличила прибыль в 31 раз, на конец года, по информации NRK, прибыль составила 42 миллиарда крон. Впрочем, с 2011 года выручка компании серьёзно сократилась из-за падения цен на никель.  

Есть надежда на решение вопроса?
Сесилия Хансен как мэр Киркенеса и приграничный житель (она живёт в долине пограничной реки Паз (Пасвик) в нескольких километрах от Никеля) выступает против выбросов с момента вступления в должность и не собирается сдаваться. Но накал страстей вокруг проблемы уже не тот, отмечает она. 

Cecilie Hansen is mayor opf Sør-Varanger Municipality

Громкие акции протеста, проводившиеся активистами группы «Стоп облакам смерти» в Никеле в начале 1990-х, когда завод работал на полную мощность, сменились пугающей апатией.

«Самая большая проблема сейчас в том, что люди не обращают внимания на загрязнение, поскольку правительство ничего не делает – и зачем кому-то беспокоиться, если всем наплевать, – говорит г-жа Хансен. – Если бы такой завод находился в Швеции у норвежской границы на юге, я уверена, что кто-нибудь что-нибудь бы сделал».

По словам Сесилии, она беспокоится не только о жителях коммуны Сёр-Варангер, но и о находящихся в самом эпицентре загрязнения жителях в Никеля, у которых часто есть друзья и партнёры среди норвежцев. Кое-кто из никельчан говорит, что привык к газу и к жизни в Никеле. В последние несколько лет положение стало ухудшаться. В прошлом году, по словам мэра, Пасвик накрыло облаком настолько плотным, что его можно было бы сравнить с «ядовитым туманом». У местных жителей появились проблемы с дыханием, а в мэрию посыпались звонки с вопросом, стоит ли вообще воздержаться от того, чтобы выходить на улицу..

Rune Rafaelsen is head of the Norwegian Barents Secretariat.

«Постоянное международное давление, а также давление со стороны Норвегии – единственное, что поможет выйти из сложившегося положения, – считает глава норвежского Баренцсекретариата Рюне Рафаэльсен. – Со стороны правительства Норвегии отменить намеченные на март встречи было неразумно. Будем надеяться, что санкции ЕС из-за украинского кризиса не помешает лидерам приехать осенью в Москву. От Киркенеса до Осло далеко, но январское письмо Владимира Потанина [ – генерального директора «Норильского никеля» и держателя крупнейшего пакета акций компании] премьер-министру Норвегии о возобновлении дискуссии по Никелю вселяет надежду, что получится найти решение».