Здесь большая делегация из России, представители норвежской королевской семьи и даже целый духовой оркестр, но на церемонии празднования 70-летия освобождения Финнмарка нет представителей коренного народа.
В субботу утром в Киркенесе состоялось несколько церемоний, посвященных 70-летию освобождения региона от фашисткой оккупации во время Второй мировой войны. В течение дня все внимание было направлено на таких важных лиц как Король Харальд V и министр иностранных дел России Сергей Лавров, за которыми во время их передвижения по городу неотступно следовала соответствующая свита из помощников и журналистов.
В маленьком кафе на втором этаже здания, выходящего окнами на главную пешеходную улицу, вдали от толпы обедает хорошо известная в регионе фигура. В отличие от государственных чиновников, ее не замечают в толпе, но она представляет культуру, которая четыре года прожила в эпицентре войны.
Валентина Совкина, председатель Совета уполномоченных представителей саамов Мурманской области, которая недавно стала олицетворением притеснения коренных народов в России, только что была на церемонии - была, а не участвовала.Согреваясь чаем с пиццей после холода церемонии возложения венков на городской площади, онаг оворит: «К сожалению, здесь нет представителей коренногонаселения – ни саамов, ни ненцев».
Вторая мировая война пришла в Норвегию с юга, через столицу. Но следующие четыре года война шла и в Финнмарке, самой северной губернии страны, которая так же, как север Финляндии и Кольский полуостров, является родной землей для саамов.
В Норвегии истории о сожжении городов, бомбардировках и фашисткой оккупации вошли в легенды, и они не обошли стороной саамские поселения. Война разрушила традиции и культуру, которую они взращивали тысячу лет, по крайней мере, так это было на норвежской стороне.
«Многие говорят, что Вторая мировая война стала основной причиной потери саамами своей идентичности, - говорит Мона Сульбак, руководитель центра северных народов из норвежского Люнгенфьорда. - Вторая мировая война является одной из самых ужасных страниц нашей истории».
По словам Сульбак, война впервые сделала норвежских саамов жертвой предрассудков, поскольку их насильно эвакуировали на юг из их деревень. Их сторонились из-за приверженности традициям, им не доверяли за их убеждения, их язык и внешность были предметом насмешек. Из-за этого саамы стали отказываться от своих корней. В результате родившихся до войны детей учили саамскому, а родившихся во время и после войны – норвежскому.
Освобождение Финнмарка в 1944 году, возможно, стало окончанием борьбы за землю и власть, но борьба норвежских саамов за свою идентичность продолжалась многие годы и после него. У саамов, переживших ту же самую войну, но по российскую сторону границы, другая история.
«Много оленеводов и саамов принимали участие во Второй мировой войне, - говорит Совкина. – Оленеводы старались отправлять на фронт столько оленей, сколько могли. Женщины шили саамскую одежду, которую отправляли солдатам, и они были за это очень благодарны. В некотором смысле произошло укрепление саамской идентичности».
Похоже, что большинству российских саамов удалось избежать дискриминации во время Второй мировой войны, но Совкина знает по своему опыту, что такого нельзя сказать о сегодняшней жизни саамов в России.
«Наш народ [российские саамы] внесли свойвклад во время войны, - говорит Совкина. – Здесь [в Киркенесе] на празднованиях я вижу, насколько ценят местных саамов и местных норвежцев. Жаль, что наш голос на российской стороне не так хорошо слышен».
Сейчас, сражаясь за создание памятника оленетранспортным батальонам, от которых в свое время так сильно зависели советские войска, российские саамы, похоже, столкнулись со стеной сопротивления со стороны властей. Но Совкина настроена решительно: они не отступятся.«Мы хотим, чтобы этот памятник стал реальностью», - говорит она.
Решимость Совкиной по сохранению памяти сильно контрастирует со смятением, в котором находились норвежские саамы, вернувшиеся в свои деревни после войны с желанием забыть.
«У бабушки моего мужа, когда она вернулась из эвакуации, все было сожжено. Остались одни руины, - говорит Сульбак. – Если что-то и оставалось саамского – обувь, все, что напоминало им о том, что они – саамы, то они сами это сжигали. Это действительно очень сильно, когда находишь что-то ценное, какие-то оставшиеся напоминания о саамах, и ты сам это сжигаешь».
Сегодня на смену первоначальному отчаянию после освобождения пришла тихая гордость, которая становится все громче благодаря появлению организаций и приграничных связей, которые соединяют саамов друг с другом и с их национальной идентичностью.
При всех подобных заслугах саамы были полностью исключены из праздничных церемоний.
Многие солдаты - и немецкие, и норвежские и советские обязаны саамам своими жизнями. Также как и многие обычные граждане, по словам Сульбак. «Было несколько саамов, которые помогали норвежцам и другим сбежать через горы в Швецию», - говорит она.
В день активного обмена словами благодарности и памяти между собравшимися в Киркенесе норвежцами и россиянами саамы ощущали себя лишними.
