Языки

Затонувшие объекты времён Второй мировой во фьордах Финнмарка

Бьорн Балло в кабине P-40, лежащего со времён Второй мировой войны на дне Ярфьорда под Киркенесом

За 70 лет, прошедших после войны, на дне фьордов в районе Киркенеса было найдено более дюжины самолетов и кораблей. Однако загадки некоторых из них были разгаданы совсем недавно.

Location

Придется поторопиться, чтобы успеть, пока солнце не село», - говорит Бьорн Балло, пока мы едем с заснеженным катером в прицепе мимо замерзших озер. Сейчас 10 утра, но дни становятся короче – солнце едва встает над горизонтом, и к трем уже будет темно.

Час спустя мы спускаем лодку в Ярфьорд и в тепле кабины переодеваемся в гидрокостюмы. Затем Бьорн начинает уговаривать протестующий мотор завестись.

Солнце уже почти в зените, но его едва видно над заснеженными сопками, окружившими фьорд. Катер со свистом останавливается в тонком льду, образовавшегося после нескольких холодных дней и бурана.

Бьорн показывает на дисплей эхолокатора. На нем помехи, но ошибки быть не может: два крыла, фюзеляж и хвост. В 20 метрах под нами на дне моря с 1944 года пребывает в забвении американский истребитель Кертисс P-40 (Curtiss P-40), бывший на вооружении у Советского Союза.

Bjørn Ballo’s sonar screen shows the P-40 plane wreck directly underneath his boat.

Во время Второй мировой войны Мурманск, находившийся меньше чем в 250 километрах от оккупированного фашистами Киркенеса, был важным звеном цепочки снабжения, благодаря которой Красная Армия сражалась в Европе. Без Мурманска Советскому Союзу грозил голод, а Германия переместила бы свои силы на другие фронта. Так регион Баренцева моря стал северным фронтом борьбы между Германией и Советским Союзом, а союзники делали все возможное для обеспечения поставок.

P-40 стал первым истребителем, поставлявшимся союзниками Советскому Союзу во время войны. В общей сложности Советский Союз приобрел более 2400 самолетов P-40 разных модификаций.

В 20.25 17 июня 1944 года эскадрилья из 24 истребителей P-40 вылетела из Мурманска на запад в сторону незаходящего арктическим летом солнца. Один из них так и не вернулся.

Вода примерно на 10 градусов теплее, чем холодный зимний воздух, но мое лицо быстро деревенеет, пока я неуклюже пытаюсь разобраться с незнакомым мне оборудованием, проплывая мимо округлых льдин. Сейчас не самое удачное время осознавать, что у меня давно не было практики. Двигаясь по якорному тросу, я слишком поздно понимаю, что погружаюсь быстрее, чем нужно, и бухаюсь о дно как камень, потеряв контроль над плавучестью.

Меньше чем в футе от меня в облаке ила виден кончик крыла P-40, поросший ярко розовыми водорослями.

Через минуту рядом грациозно опускается Бьорн и помогает мне прийти в себя. Я медленно вспоминаю, как регулировать объем воздуха внутри костюма, хотя у меня это так до конца и не получается, и медленно отплываю на осмотр затонувшего самолета.

Самолет почти не поврежден. Не хватает только пропеллера и пулемета; они выставлены на берегу. Но несмотря на то что у самолета пропало несколько частей, благодаря водам Арктики у него появилось и несколько новых: поверхность усеяна морскими звездами, грациозными анемонами и водорослями всех сортов. Осторожный краб-паук выискивает себе путь по фюзеляжу – известно, что крабами любят лакомиться хищные зубатки, прячущиеся возле затонувших объектов.

An Arctic lyre crab scuttles amongst the algae covering the plane’s fuselage.

Пока я держусь рядом, Бьорн мягко опускает ноги в кабину P-40. Он осторожно усаживается, как и молодой советский летчик 70 лет назад.

В 1944 году всего лишь через полчаса после вылета из Мурманска самолет младшего лейтенанта Ивана Георгиевича Логутова был сбит зенитками, в то время как немецкие истребители поднялись в воздух для защиты Киркенеса. Он спланировал на Ярфьорд и доплыл до берега, где и был взят в плен немцами. Ему был всего 21 год.

Он провел остаток войны в немецком лагере для военнопленных, хотя его пребывание там не затянулось. 25 октября 1944 года Красная Армия одним махом пересекла границу и освободила Киркенес. Логутов вернулся домой, где снова пошел на службу. Впоследствии он стал пилотом гражданской авиации, а затем преподавателем математики и физики. Он умерв 1987 году, но лишь недавно стало известно о том, как он связан с P-40, лежащим на дне Ярфьорда. 

В октябре, когда Киркенес готовился к празднованию 70-й годовщины освобождения, журналист газеты «Сёр-Варангер Авис» опубликовал результаты долгих усилий узнать подробности о послевоенной жизни сбитого летчика. С помощью социальных сетей журналист Юнгве Грёнвик и историк Рюне Раутио нашли родственников Логутова, включая его дочь Татьяну Никитину.

С помощью лебедки мы вытаскиваем катер на берег фьорда под ярким светом полной луны. Все наше оборудование покрыто инеем. Бьорн бывал в ситуациях намного хуже: он часто берет с собой термос с горячей водой, чтобы не примерзнуть к своему гидрокостюму. Зимой фьорд полностью замерзает, погребая самолет на несколько месяцев. С каждой сменой времен года образуется еще один слой ила и водорослей, и самолет ломается и становится частью истории так же, как и его когда-то бывший неизвестным пилот.

Bjørn Ballo’s sketch of the P-40 is only one of many he has made of wrecks, both in their entirety and in small sections.

В какой-то степени Бьорн стал заниматься погружениями благодаря войне. Его дед был водолазом и занимался подъемом металлолома и других полезных материалов со многих затонувших объектов времен войны вокруг Киркенеса.

Учителем Бьорна был его дядя, а он сам научил погружаться всех своих четверых детей. Ему стало самому интересно фиксировать и зарисовывать затонувшие объекты: сбитые самолеты, грузовые суда и разные военные корабли.

«Я стал видеть детали, которых раньше не замечал», - говорит Бьорн. Но эти подробности постепенно ржавеют.

Известно более десяти затонувших объектов, а сколько еще находится на больших глубинах в ожидании, пока их найдут. Их корпуса разрушаются, а память об их экипажах исчезает. Учитывая, сколько военной истории находится под водой, дайверы вроде Бьорна часто становятся самым сильным связующим звеном между прошлым и настоящим.

При любом расследовании главное идти вглубь – опуститься под поверхность, чтобы найти истину. Такие дайверы, как Бьорн, понимают это буквально, и ответы, которые они находят в глубинах фьордов, помогают постепенно воссоздать по кусочкам картину прошлого Финнмарка.